Известие это я принял совершенно спокойно. Ведь это в тысячу раз лучше, чем какая-нибудь чахотка. С плохим сердцем все таки можно жить хорошо. Однако, довольно о себе. Мне хочется знать о тебе побольше, но это будет не скоро; ты же все время пиши, не огорчай меня молчанием и люби попрежнему, как я тебя люблю, ^^в^
Поцелуй меня на дорогу. Дай твои губки и глазки, мои любимые глазки. Будь здорова, Шурочка. Еще целую и обнимаю.
Твой.
223.
23Л' 010. Константинополь.^^ ^^^Г
Голубка моя! Все время ты стоишь перед моими глазами, как я видел тебя на последнем свидании и теперь грустно мне, что так мало целовал тебя. Впрочем, мне всегда мало; но этот же раз перед разлукой — и совсем горько было короткое свидание.
В последнем письме, из Одессы, я, кажется, огорчил тебя своей болезнью. Теперь мне гораздо лучше. Как только сел на пароход (итальянский, Ьеуопго), сейчас почувствовал себя превосходно. Море спокойное, голубое, пароход идет, как паром, спокойнее, чем речной. Я уже двое суток на море, сегодня утром приехал в Константинополь. Что за чудный город! Такую красоту не легко отыскать. С обеих сторон Босфора чудные дачи по горам, сады, кипарисы; дома такой причудливой восточной архитектуры, что кажутся кружевными, сотканными из мрамора. Константинополь — лес минаретов, мечетей и дворцов. Утром я взял себе проводника и отправился на берег (пароход наш остановился на море, на рейде).
Сначала я побывал в европейской части города, на Пера; грязная, узкая улица, смесь Европы и Азии, экипажы и ослы, цилиндры и арабы в белых одеждах, негры, турки, дервиши, персы, армяне, греки, все это пестро, красочно, в национальных костюмах. Блестит роскошный магазин и рядом издает чад зажариваемое на улице мясо баранье. Поскорее отсюда! Надеваю феску (купил) и отправляюсь в Стамбул, в старый мусульманский свет, где поражает своим величием Ай-София. Хотя я не однажды видел ее, тем не менее производит на меня сильное впечатление своей грандиозностью, чудными мозаиками, архитектурой. Оттуда еще по мечетям, а затем в старинную кофейню. Ложусь на диван, подают мне сладкий ароматный кофе, горящий уголь для папирос. Лежу и наблюдаю эту своеобразную азиатскую жизнь, при чем делаю приятное открытие, что я еще не забыл турецкого языка76, чем вызываю удивление правоверных. После обеда отправляюсь на маленьком пароходе вдоль Золотого Рога за город, взбираюсь на окраине, где нет уже домов, на верхушку горы, покрытой надгробными памятниками и любуюсь такими видами, каких обычный турист, толкущийся в центре и боящийся забираться так далеко за город, никогда не увидит. Вечером — домой, т. е. на пароход. ^
Здесь у меня общество небольшое. Грек, старый и малоинтересный, красивейшая итальянка с двумя чудными девочками— Эльза и Норина — и еще несколько французов и итальянцев. Ближе сошелся с итальянкой — синьора Бианка и с капитаном — симпатичный, любезный итальянец. Синьора так ухаживает за мной, кормит меня, развлекает— Мы едем вместе до Неаполя.
Кончаю. Постараюсь написать из Салоник еще или из Афин. Как-то ты поживаешь, мое сердце, любишь ли меня по-прежнему. Хотелось бы услышать хоть один раз — люблю. Пиши мне. Целую и обнимаю тебя так крепко, как люблю.
Твой.
224.
27.V 010.
По дороге из Салоник в Афины.
Дорогая моя, милая, любимая! Вчера не успел написать тебе, т. к. весь день ушел на осмотр Салоник. Еще по дороге я любовался величественным,
но диким Олимпом, покрытым вечными снегами, но с тех пор, как боги покинули Олимп, там уже никто не живет, а я и богам не завидую, настолько сурова и дика природа этих красивых гор.
Салоники — большой торговый порт, где восток опять перемешан с Европой. Здесь столько национальностей, сколько их есть на свете, везде звучат я?ыки всего света, костюмы и цвет кожи пестры, как стеклышки калейдоскопа. Сажусь на электрический трамвай и отправляюсь на конец города, где в отдельной вилле живет бывший султан Абдул Гамид. теперь пленник нового режима. Мрачный, серый двухэтажный дом среди парка, кругом белые стены, точно в тюрьме. Везде солдаты, не допускающие никого к воротам. Ставни ЕСЄ закрыты и я напрасно ожидаю увидеть в окне мрачную фигуру недавнего деспота.
В трамвае у меня завязалось одно из тех любопытных, подчас курьезных, знакомств, которые возможны только в пути. Я познакомился с местным богачем и фабрикантом—Фернандесом, который вызвался показать мне город. Это такой любезный итальянец, что я все время чувствовал неловкость, т. к. он не позволял мне малейших расходов—экипажи, кофейня, ресторан — все это он брал на себя. Впрочем, я ему очень обязан, т. к. увидел много интересного, осмотрел город, старинный храм св. Софии, а особенно сильное впечатление произвела на меня мечеть, бывший храм св. Димитрия. Там такие чудные мозаики первых веков христианства, такие удивительные мраморные коллоны с ажурными капителями, что я пришел в восторг.
К вечеру я пригласил Фернандеса к себе на пароход, на обед и только в 11 часов расстались. Сегодня мы плывем в Афины. По дороге масса островов, высоких, диких скал, изредка покрытых снегом. Погода великолепна, море тихое и ослепительно синее. Отдыхаю. Так хорошо сделал, что поехал морем. Жалею только, что тебя нет со мной, моя голубка. Я уверен, ты была бы довольна. Пиши мне, по крайней мере, как поживаешь, что делаешь, любишь ли меня попрежнему. Я все тот же, твой верный друг. Живу воспоминаниями о тебе, о твоих поцелуях и ласках, к
с каждым днем все больше, все сильнее чувствую потребность в них.
Я здоров, забыл все предосторожности, все советы врачей. Море меня освежает и успокаивает. Будь здорова, мое сердце, не забывай твоего Муси...
Это письмо пошлю из Афин. Следующее — из Сицилии.
Целую.
225.
30.V ею.
По дороге из о. Крита в Сицилию-пароход "Ьеуопго".
Мой дорогой Шурок! Как видишь, я не забываю тебя, пишу каждый раз, как только представляется возможность послать письмо. На этот раз я пошлю его из г. Катанья в Сицилии.
По дороге я остановился в Афинах, обвороживших меня не только современной красотой, но и античными памятниками. Пароход наш остановился на рейде. Пришлось лодкой подъехать к Перею, мало интересному городку, расположенному на серожелтых голых холмах. Афины совсем скрыты ими со стороны моря. По железной дороге чрез полчаса я доехал до Афин, взял извозчика и, прежде всего, отправился за город, в Акрополь. Что за чудное зрелище! На высокой дикой скале высится стройный Акрополь, с сохранившимися до сих пор пропилеями Портеноном, храмом победы и дру-гие чудные, величественные сооружения из античного мрамора. Внизу храм Тезея, древние греческие театры и пр. Вид с высот не поддается описанию. Вдали море, широкий амфитеатр холмов и справа весь город, как на ладони. Просто жутко попирать ногами эту землю, видевшую жизнь древних героев, замечательных людей.