Чувство это я не могу тебе передать в коротких словах.
Из Акрополя я отправился осматривать город, прекрасный, светлый, красивый и уже европейский город. Солнце здесь ослепительно-яркое, белый и желтый мрамор так сияют, что больно глазам. Особенно красивы здания университета и академии, в античном стиле с дорическими и ионическими колоннадами, с наружными стенными фресками на золотом фоне. Много построек в стиле барроко. Улицы (широкие, мощенные асфальтом) — обсажены все мимозами, любимым деревом в Афинах. Вообще здесь много садов, а черные кипарисы особенно подчеркивают сиящую белизну зданий. В Афинах, к сожалению, провел я всего 8 часов, т. к. пароход стоит здесь недолго. На другой день утром, после ряда островов Архипелага, пристали мы к берегам о. Крита, у г. Канея. Это опять восточного характера городок. Дом высится над домом, везде мечети и минареты, фески, чалмы и живописные костюмы греков-критян. Но здесь мы стоим едва 5 часов. Теперь мы в открытом море и 48 часов не увидим земли. Первая остановка завтра в 11 часов утра в Сицилии, в г. Катанья. Отсюда я думаю сделать прогулку в Теормини, прекрасный уголок Сицилии. Езды по железной дороге всего 2 часа, значит— успею. Ночью мы выедем в Мессину. Но довольно о путешествии.
Чувствую себя недурно, отдыхаю, весь день на солнце, загорел, сплю не только ночью, но и днем. Ем много, т. к. кормят отлично, дают больше, чем нужно. Капитан по знакомству отвел мне отдельную каюту, чем вызываю зависть пассажиров. Скучно только, тоскливо без тебя, моя любовь. Если бы хоть минуту даже плохого твоего настроения, я уже был бы счастлив. Пиши о себе. Еще 4 дня и я б. м. буду иметь письма от моей любимой деточки. Не забывай.
Люблю тебя, обнимаю и целую.
Твой.
4.VI 910. CaprI. Hôtel Roya!, X? 26.
Дорогой Шурок, я уже на Капри, как видишь. Доехал хорошо, устал меньше, чем в прошлом году, чувствую себя не плохо. Теперь пиши уже по адресу Hôtel Royal, Кя 26.
Занял я комнату на первом этаже, без лестницы, прекрасно обставленную, большую и светлую, с отдельной террасой яа море, декорированной бамбуковыми кустами, агавами и цветами. Террасса мраморная и такая большая, что я гуляю по ней, а после обеда нежусь в удобном раздвижном кресле. Но эти удобства заставляют меня лишний раз жалеть, что я один, что тебя нет со мной. Вечно в зеркалах отражается все одна и та же моя надоевшая мне фигура. Но, в общем, я доволен готелем, хотя плачу в этом году дороже... на 17 коп. в день (лучшая комната). Кормят настолько хорошо, вкусно, красиво и гигиенично, что нельзя желать ничего лучшего. Все здесь прекрасно, все удобства, электричество, ванна, чистота и спокойствие. Думаю, что отдохну и поправлюсь. Здесь прохладно, часто идут дожди, но Капри в полном цвету и роскоши. Осмотрел близкие знакомые места и пошгл к Горькому. Здесь встретили меня как родного. Мы так долго целовались и обнимались, что даже наскучило. Боюсь, что это знакомство нарушит несколько мой покой— У Горького гостит писатель Пятницкийи еще один грузинский писатель. Сегодня я обедаю у них. Вот мои первые впечатления. Теперь расскажу о двух днях, проведенных в Сицилии (последнее письмо мое ты получила из Катаньи). В Катанью мы прибыли в 7 часов утра. Я сейчас щ§ объехал город, побывал в знаменитом парке Villa Bellini и осмотрел собор, где похоронен композитор Беллини ту, его памятник, развалины древнего гре-ческаго театра, побывал и в новом и в старом городе, а потом на вокзал и по железкой дороге поехал з Теормину, куда надо ехать 2 часа, а потом еще 1 час на извозчике. Дорога все время восхитительна, с одной стороны Этна, с другой — море. Везде потоки застывшей лавы разных времен, но в большинстве старой, разработанной и сплошь засаженной апельсинными и лимонными розами, точно волной залившими все берега. Идет как раз сбор лимонов и воздух насыщен их ароматом. В садах целые горы лимонов, везде песни рабочих. Проехавши 5 — 6 станций, вылез я на ст. Giardini-Taormina, пообедал по сицилийски с прекрасным местным вином и сырами, взял экипаж и поехал в горы, все выше и выше по дороге петлями, на каждом повороте открывавшей все новые величественные виды. Везде масса дорогих отелей, где проводят зиму американцы, германский император и проч[ая] шваль, извини за выражение. Теармина действительно один из прекраснейших уголков Сицилии. Здесь я осмотрел развалины греческого театра, громаднейшая и прекраснейшая постройка, насчитывающая 500 лет, затем готель S.-Dominico, переделанный из католического монастыря, с чудными залами, резьбой, мраморами, садами и древними картинами. Это не наши монахи, грязное, невежественное племя, а культурные люди с удивительной любовью к искусству и древности. Насмотревшись и налюбовавшись вдоволь, поехал я обратно и к V'2 восьмого был уже на пароходе, к обеду. После обеда, весь вечер, провел в Катаньи, интересном своеобразном городке, вторым после разрушенной Мессины. В 12 часов ночи мы отплыли в Мессину, а в 7 ч. >тра были уже там. Какая картина! Всю жизнь не забуду. Весь город—развалина. Улицы загромождены камнями и всякими предметами, под которыми и сейчас похоронено 40 тысяч человек. Везде торчат расколовшиеся стены, готовые обрушиться на голову, обнажая внутреннюю часть домов^ с оставшейся мебелью и посудой, с занавесами на окнах, картинами и украшениями. Некоторое здания — груда обломков, где удивительно спрессованы камни, доски, вещи, люди. Идут сейчас раскопки. Ка горах из муссора сидят городовые. Но вот видишь, как городовой встает и делает под козырек: это отрыли человеческое тело. При мне извлечена была какая-то женщина. Сначала из-под камней оторвали голову и положили в таз. Потом одну руку и другую. Потом вытянули рубахи, а затем наполовину сгнивший корпус. Я уже не смотрел. Пошел далее, по улице-кладбищу. Но вдруг — ужас. Почва заколебалась подо мной, развалины двинулись, раздался треск. Землетрясение. Оно продолжалось один момент, секунды 3—4, но люди онемели. Прошло — и все попрежнему. Я думал, что уже конец мне. Упрямые люди строят на ряду с разрушенными домами смешные двухэтажные деревянные домики, живут в них и торгуют. На улицах движение, но в глазах у всех ужас, женщины в глубоком трауре; мужчины все в черных галстуках. После осмотра развалин отправился я в новую Мессину, отстроенную за старой, на конце города. Все здания построены на пожертвования различных народов и представляют ряд маленьких одноэтажных деревянных домиков, тонких, без окон и неудобных, напоминающих коробки из-под макарон. Как здесь живут, как не ссорятся в этой тесноте, где слышно, что делается и говорится у десятого соседа — не знаю. Поселок напоминает наши военные поселения, все домики одного типа, вытянулись в одну линию, как солдаты на учении. Готовят еду на улице, на жаровнях. Теснота и скученность '9. В 5 часов дня мы отплыли в Неаполь, т. к. началась буря. Всю ночь качало невероятно, на пароходе стоял стон и плач. Я не боюсь морской болезни и буря внесла в мое путешествие только приятное разнообразие. Но довольно на сегодня, я верно замучил тебя длинным письмом, хотя о виденном мог бы написать очень много. Как видишь, я не боялся новых стран,